Военный конфликт, как его ни назови, всегда ужасен.
В этом году исполняется 40 лет фолклендскому конфликту.
Недавно я связался с человеком, который служил капелланом на борту британской подводной лодки «Завоеватель», потопившей «Бельграно». Как он написал мне, это до сих пор лежит тяжким бременем на его совести.
Сегодня за службой мы услышим стихотворение «Аннабель», написанное Тони МакНалли, страдавшим посттравматическим расстройством. МакНалли служил на Фолклендах, и, когда его зенитный ракетный комплекс «Рапира» заклинило из-за мелкой электрической неисправности, он беспомощно смотрел, как гибнет британский корабль «Сэр Галахад», «как в кино». Мёртвые, обгоревшие тела гвардейцев на берегу и в воде стояли у него перед глазами, и он не мог забыть их.
Война – это ужасно.
Во втором сегодняшнем чтении Иисус предвидит разрушение Иерусалима римлянами – событие, которое произошло в 70 году нашей эры. Он предвидит разорение и тот ад, который предстоит пережить: «и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе». И Он плачет.
И это не просто страдания и смерть. Это не просто разорение жилищ и разрушение памятников, мертвящие душу слухи и неуверенность, страх или разлука.
Это то, что война делает со всеми нами.
Мы начинаем принимать неприемлемое как должное.
Разгорается ненависть – её разжигают ложь и преувеличения, которые, в свою очередь питаются той же ненавистью. Зверства приобретают массовый характер. Загорается глубинный огонь вулкана мести. Друзья становятся врагами. Семьи разделяются. Мы желали им добра. Теперь мы желаем им зла.
Люди звереют. Мы дегуманизируем, расчеловечиваем наших врагов. Мы лишаем их «лица», ценности и значимости. Мы ставим на них клеймо «нелюдей», чтобы развязать себе руки и творить с ними, что хотим. Они превращаются в персонажей видеоигр, и жизнь уже неотличима от виртуальной реальности. И, в конце концов, мы делаем с ними то, что никогда раньше бы не сделали. Мы отрываем им ноги и смеёмся, радуемся, когда делаем это.
Но расчеловечивая других, мы расчеловечиваемся сами.
Война – это ужасно.
И всё же – как бы банально это ни звучало – я уверен, вы поймёте – когда тьма сгущается, начинаешь видеть проблеск света.
Когда царства этого мира воюют между собой, нам открываются знаки иного мира, иного царства. Мы видим проблески света.
Мы видим дар жизни: рождение новой жизни, новорожденную Аннабель. Каждая новая жизнь – это знак надежды.
Мы видим свет в героических поступках. В неожиданных актах милосердия, добра и человечности. Солдат, который даёт отпор издевательствам над заключённым, или выходит из окопа на нейтральную полосу, чтобы позвать «врага» сыграть в футбол, или оказывает милость тому, кто оказывается в его власти.
Мы видим эти отблески света, иного мира в истинном, бескорыстном служении.
За сегодняшней службой в этот День Поминовения мы вспоминаем нашу покойную королеву Елизавету и благодарим Бога за неё. Она представляла собой пример беззаветного служения своей стране и Содружеству на протяжении всех 70 лет правления. Её служение началось как раз во время Второй мировой войны.
Ей было 13 лет, когда началась война.
Наследницу престола с сестрой могли с лёгкостью эвакуировать в США, и это было бы мудрым решением. Но вся семья осталась в стране. И когда ей исполнилось 18, принцесса Елизавета стала Елизаветой Виндзор, младшим офицером за номером 230873, которая проходила обучение в моторизованной дивизии.
То, что она тогда делала, скорее вдохновляло и воодушевляло, чем имело практическое значение (хотя говорят, она отлично разбиралась в автомобильных двигателях всю свою жизнь), но это стало началом служения длиною в жизнь.
Конечно, многие люди превратили свою жизнь в служение родине и многие пожертвовали жизнью. Сегодня мы особо вспоминаем тех, кто погиб на войне, и тех, кто всё ещё страдает – физически и эмоционально – от изменивших жизнь последствий военной службы.
Но мы также видим проблески света, иного царства, в тех, кто, подобно Епископу Джорджу Беллу в дни Второй мировой войны, несмотря на возмущение общественности и даже властей, готов оспаривать обесчеловечивание врага и задавать бестактные вопросы.
Один из моих любимых церковных гимнов, который мы часто исполняем в День Поминовения в Великобритании, это «Клянусь тебе, моя страна». Но одна строчка в нём меня всё время смущала, и я её потихоньку изменил, хотя вряд ли кто-нибудь это заметил. В этой строке говорится об одном аспекте любви к родине –«любовь, не задающая вопросов».
Это неправда. Настоящая любовь не боится задавать вопросы.
Поэтому я изменил эту строчку на «любовь, задающая вопросы».
Именно в аду войны, когда мы лишены всего, когда больше некуда и не к кому обратиться за помощью, люди часто обращаются к Богу – даже, если они считают себя неверующими. Бог – это не страховой полис, это предложение новой жизни, нового мира.
Именно когда мы страдаем, нас преследуют, мы сражены и раздавлены, как пишет апостол Павел во Втором Послании Коринфянам, – а я знаю, как сложно бывает многим из вас, да благословит вас Господь – до нас начинают доходить слова об ином мире, ином Царстве, ином образе жизни.
Мы узнаём, что в центре этого Царства стоит Тот, кто одержал победу не военной мощью, а въехав в Иерусалим на осле 2000 лет назад, чтобы положить жизнь за своих врагов. И что своей жертвенной смертью Он победил грех и смерть. Мы узнаём, что в основе этого Царства лежат справедливость, милосердие и любовь, там нас ждут мир и изобилие, и там нет ни разлук, ни страдания, ни смерти.
Военные конфликты – это ужасно. Но в самый тёмный час мы видим проблеск света.
Когда ей было 13 лет, Принцесса Елизавета нашла стихотворение, написанное английской поэтессой Минни Луизой Хаскинс. Оно задело принцессу. Она показала его отцу, а тот зачитал его в своём Рождественском послании в 1939 году.
Пожалуй, сегодня нам важно услышать его опять.
Сказал я мужу, что стоял
В воротах года:
Ты дай мне свет,
Чтоб мне ступать в неведомое мирно.
А он в ответ мне:
Уходи во тьму,
Свою ладонь влагая в руку Бога.
То будет лучше для тебя, чем свет,
и безопаснее, чем путь знакомый.
И посему я двинулся вперед,
Нащупывал ладонью руку Бога,
И с радостью великой вышел в ночь.
Бог вел меня туда, где у холма
Росток зари пробился на Востоке.